Джонатан прогуливался по Дворцу Аликанте, с интересом изучая стены и периодически пугая проходящих нефилимов собственным видом. Это было забавно иногда, но в последнее время становилось достаточно скучно. Отец был на Совете с остальными представителями Круга, Серафина где-то бегала с Уиллом, где был Алек - Джонатан старался не думать. При этом он периодически искал встрече с парабатыем, не до конца осознавая зачем, хотя... Демонская кровь сделала свое дело он отличался в этом плане от остальных, предпочитая девушкам, юношей. У него было пару раз с вампиршей, которую он потом с интересом выставил на солнце ,наблюдая, как красиво она сгорает.
Умереть после ночи любви, что может быть интереснее? Сейчас он слонялся по дворцу и в какой-то момент решил заглянуть в библиотеку, в надежде отыскать там Алека.

Джонатан вошел в библиотеку и улыбнулся, конечно, он увидел там Алека. Где тот еще мог быть? Его парабатай не был склонен к шумным компаниям, предпочитая уединение. На секунду Моргенштерн залюбовался им, зачарованно глядя, как пальцы Алека переворачивают страницу. Захотелось подойти сзади, перехватить их посильнее и сжать в своей руке.
Хватит, Лайтвуд не настолько же испорчен, как ты и подобные мысли вряд ли посещают его голову. Тем более, что парабатый - это ближе брата, роднее семьи. С таким же успехом он мог хотеть Серафину... Уж лучше он хотел бы ее, чем Алека.
Джонатан бесшумно подошел сзади к парню, наклонился и прошептал на ухо:
- Я так и знал, что найду тебя здесь, - шея Алека так забавно и притягательно выглядывала из этого несуразного свитера, что по ней безумно хотелось провести пальцами, запускаясь под сам свитер, где-нибудь до груди. Интересно, как Лайтвуд отреагировал бы на подобное?

- Да, ты бываешь иногда очень предсказуем, - Джонатан криво усмехнулся, разглядывая глаза Алека. Они у него синие, словно ледяное небо и бесконечно глубокие. Такие глаза и должны быть у нефилимов и ангелов, его же глаза принадлежат демонам.
Он чувствует себя искусителем, который медленно тащит дорого человека вниз, в ад. Моргенштерн провел рукой по шее Алека, поддаваясь своим эмоциям и желаниям. Он никогда не ограничивал себя в этом. Иногда это делал отец, когда он переходил тонкую грань дозволенного и, конечно, когда мать не знала об этом. Интересно, сколько ударов кнутом он может получить за совращение своего парабатая?
Джонатан хочет Алека. Он прекрасно осознает это и не собирается, да и не знает, как бороться с подобными желаниями. Он хочет быть с Алеком. И неизвестно, что пугает его больше, желание обладать телом Лайтвуда или его душой?
- Что читаешь? - он наклоняется так, что почти нависает на Алеке, чуть ли не прижимая его своим телом к столу. - Александр Македонский? У них была очень интересная история с его полководцами... Примитивные всегда были извращенными в этих нравах, - Джонатан криво усмехается, чувствуя как внутри разливается ненависть к себе за подобное влечение.

- Ты веришь в эти сказочки про любовь? - Джонатан не выдержал и фыркнул, покачав головой. Это ерунда, которая не имеет обычно значение, подумаешь, любовь. Есть вещи поважнее любви, например, долг, честь, обязательства, совесть... И страсть. Страсть перечеркивает обычно все выше названные добродетели.
- Они вряд ли когда-либо друг другу признавались в этом, они же войны, зачем им эти нюни? - он усмехнулся и скрестил руки на груди, наблюдая за Алеком сверху. Когда Алек поднимал на него глаза, то Джонатан был кажется готов отдать дьяволу душу. Он смотрел так невинно и доверчиво или Моргенштерну так казалось, что ему хотелось немедленно развратить Лайтвуда, видеть, как в глазах парня появятся желание и страсть, похоть.
Он облизнул губы, пытаясь отогнать эту дурманящую картинку. Кажется, еще немного и он просто не сдержится.
- А что ты думаешь на счет этого? - Джонатан усмехнулся, продолжая стоять напротив Алека. Ему не хотелось садиться за стол и тем самым отгораживаясь от стола. Ему хотелось, чтобы между ними не было преград.

Джонатану сейчас не казалось ничего. Особенно не казалось, когда Алек повернулся к нему спиной и стал нагибаясь собирать книги. Нефилим почувствовал, как сдерживается из последних сил, чтобы не вжать Лайтвуда в стол и не начать яростно целовать, снимая с него свитер. Единственное, что останавливало Джонатана - он боялся его потерять. Алек был единственным другом, который кажется был необходим ему, как воздух и страх потерять его был сильнее всяких желаний.
Он пытался настроиться на парабатая и почувствовать его эмоции, но все перекрывало это дурацкое чувство, которое разливалось внутри. Оно было настолько сильное, что создавало иллюзию того, что Алек испытывает тоже нечто похожее.
Джонатан не выдержал и навис на Алеке, кладя руки на его спину, облокачиваясь на друга:
- А что же она еще включает? Кроме нюнь и совместных ночей? Хотя от последнего я бы не отказался, - он навис на Алеке так, что снова слегка прижал его к столу. Делая вид, что потянулся за книжкой, чтобы помочь другу, последнюю фразу он прошептал аккурат на ухо парабатаю.

Джонатан усмехнулся и резко отстранился от Алека, словно испугавшись, что этой фразой тот прознал обо всех его чувствах. На секунду ему действительно стало страшно, потому что Алек должен был подозревать, что творится внутри него. Он сам не мог это осознать. Непонятные эмоции просто пожирали его, заставляя хотеть того, чтобы Алек был рядом, чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.
Он выдохнул, недовольно глядя на книги, словно они были причинами всех его бед:
- Здорово, если люди умеют так любить, - криво усмехнулся он и снова навалился на Алека, прижимая его к столу. На секунду мелькнула шальная мысль попробовать и Джонатан поддался ей, перед этим проговорив:
- Если захочешь - останови, - он довольно властным движением отодвинул ворот свитера Алека и поцеловал его в шею, при этом скользя руками по спине и прижимая Алека к столу, чувствуя его тело под собой. Ему хотелось поцеловать Алека в губы, но он не решался, да и Алека для этого нужно было повернуть, чтобы было бы крайне проблематично в нынешней ситуации. Джонатан продолжал целовать парня в шею, запустив руки под его свитер. Чувствуя его кожу под своими пальцами.

- То что? - Джонатан тихо рассмеялся, прямо в губы Алеку, продолжая водить своими руками по его телу, изучая каждый сантиметр. - Нас не убьют и не изгонят, остальное не важно... Ну получу я несколько десятков ударов от отца и что? - он усмехнулся, наконец-то, касаясь губ Лайтвуда своими.
Значит парабатай тоже чувствует этот неизвестны ураган чувств внутри, Джонатану не казалось? Он улыбается продолжая свои прикосновения, перебираясь одной рукой со спины на грудь, скользя по животу Алека, поднимаясь к груди.
Как же ему это нравится, как же ему нравится Алек, как же он хочет его. Он еще не разобрался со всем. Что там Алек лепетал про любовь?
- В одном ты прав, нам неплохо бы перебраться отсюда, чтобы никто не увидел, мало ли что, даже у стен бывают уши, - усмехнулся он, снова жадно целуя Алека. Интересно, тот вообще до него с кем-нибудь целовался?

- Мы никому не скажем, - Джонатан хитро посмотрел на Алека и поцеловал его еще раз, остраняясь. Ему тоже не хотелось терять Алека, как порабатая. Он чувствовал, что не одинок, ощущая Лайтвуда с собой рядом. Ощущая их связь между ними.
Парень улыбнулся и подмигнул, выходя из библиотеке так, будто ничего не произошло. Что могло произойти? Ничего. Подумаешь. Джонатан был абсолютно спокоен внешне, чувствуя, какая буря находится у него внутри:
- Пошли в мою комнату, я покажу тебе новое оружие, которое мне подарил отец, - предложил Моргенштер, совершенно обычным, будничным тоном, будто в библиотеке ничего не происходило. 
Он будет скрывать их отношения с Алеком настолько долго, насколько это получится, чтобы никто не мог почувствовать, что между ними что-то есть, что-то больше, чем дружба. Он сомневался, что может любить, но то, что описывал Алек очень походило на это чувство.